💥Мальчики и девочки в разной степени проявляют агрессию из-за особенностей воспитания и гендерной социализации.
Резюме главы
Среди разных практик воспитания и социализации, которые становятся предпосылками антисоциального поведения, стоит отдельно выделить гендерную социализацию. По зарубежным и российским данным, мужчины чаще совершают преступления и получают судимость. В среднем женщины совершают в 6 раз меньше преступлений ежегодно, чем мужчины. И это преобладание остается, не смотря на то, что за последние десятилетия значительно выросла доля женщин в общем числе совершивших преступления.
Различия между уровнями деликвентности мужчин и женщин связывают с особенностями гендерной социализации. Девочки подвергаются более жесткому социальному контролю, чем мальчики; девочек учат избегать опасности, а мальчиков поощряют к рискованным действиям, сопряженным с опасностью, и, как следствие, к правонарушениям.
Стоит отметить отдельные установки гендерной социализации, которые увеличивают вероятность агрессивного поведения мальчиков. Агрессивные и контактные виды спорта часто считаются более престижными среди мальчиков. В детстве насилие и агрессия становятся способами выражения эмоций у мальчиков. Затем насилие используется как инструмент укрепления власти, особенно, если что-то угрожает восприятию собственной маскулинности.
На российских данных гендерная социализация проявляется не только в судебной статистике, но и в изучении различных родительских практик. Так, в соцсетях родители склонны чаще упоминать сыновей, чем дочерей.
👉 Гендерная социализация и подростковая преступность
Всеми исследователями отмечается в целом превосходство лиц мужского пола в различных видах агрессивного поведения [Bjorkqvist K., Osterman K., Kaukiainen, 1992; Bjorkqvist K., 1994; Achenbach T. M, Howell C. T, McConaughy S. H, & Stanger C., 1995]. Гендерные различия в агрессии подтверждаются кросс-культурными исследованиями и исследованиями насильственных преступлений [Ковалев П.А., 1996; Семенюк Л. М., 2003].
В России в 2017 году, согласно данным портала Генеральной прокуратуры, женщинами было совершено 141 857 преступлений, а мужчинами — 794 442 преступлений. Получается, что в среднем женщины совершают в 6 раз меньше преступлений ежегодно, чем мужчины.
Результаты анализа статистической отчетности позволяют представить следующий обобщенный криминологический портрет женщин-преступниц. В основном это граждане Российской Федерации (97,7%), относящиеся к возрастной группе 30−49 лет (54,7%) и 25- 29 лет (15,9%), имеющие среднее (полное) общее (34,0%) или среднее профессиональное (31,8%) образование, совершившие преступление единолично. В 2017 году зафиксирован один из самых высоких показателей рецидива преступлений, совершенных женщинами — 39,7% (+8,7%) [Ю. М. Антонян, Д. А. Бражников, М. В. Гончарова, В. И. Коваленко, В. И. Шиян, Г. Э. Бицадзе, А. В. Евсеев, 2018].
Наиболее заметный рост женской преступности в последние годы можно наблюдать в крупных, экономически развитых городах: Москве, Санкт-Петербурге, Ростове-на-Дону и др. При этом за последние 20 лет общее число женщин-убийц выросло в 2,5 раза, и сейчас каждый тридцатый убийца в стране — это женщина [Парижская Е.Н., 2014]. Что же касается мужчин, то высшее образование среди тех, кто совершил преступление в 2017 году, имели всего 9% [Н.С. Грудинин, 2018].
По социальному составу принципиальных различий между женской и мужской преступностью по сути нет, и этот факт подтверждает мысль о том, что современная женская преступность в России активно догоняет преступность мужскую и становится к ней все ближе [Н.С. Грудинин, 2018].
Таким образом, в структуре преступности в последние годы наблюдается интенсивная феминизация, индикатором которой является рост доли женщин в большинстве преступлений и омоложение женской преступности.
Кроме того, темпы роста числа женщин, совершивших тяжкие насильственные преступления, опережают аналогичные характеристики мужской преступности. К примеру, число мужчин, виновных в совершении умышленного причинения тяжкого вреда здоровью, в период с 1999 по 2005 г. сократилось почти на 15%, при этом количество женщин-преступниц, совершивших аналогичные преступления, увеличилось на 10%.
Исследователи указывают, что по мере сближения гендерных ролей показатели женской преступности будут приближаться к мужской [Н.М. Романова, 2009]. Одновременно в последнее время отмечается рост агрессии среди девочек [Коннор Д., 2005].
Вместе с тем многими отмечается, что изучение женской агрессии заметно отстает от изучения мужской агрессии. Проведенные в конце XX столетия исследования феномена агрессии поставили под сомнение традиционное представление о том, что мужчины всегда агрессивнее женщин. Результаты этих исследований говорят о том, что половые различия в агрессии как у детей и подростков, так и у взрослых людей на самом деле не столь велики, как было принято считать.
Сравнение степени выраженности различных компонентов агрессивного поведения у мальчиков и девочек показало, что у мальчиков наиболее выражена склонность к прямой физической и прямой вербальной агрессии, а у девочек — к прямой вербальной и косвенной вербальной. Отмечается, что девочки быстрее осваивают косвенную вербальную агрессию.
Кроме того, у женщин более распространена так называемая «реляционная» агрессия [Bjorkqvist K., 1994; Bjorkqvist K., Osterman K., Kaukiainen, 1992; Bjorkqvist, Niemela, 2013; Henry B., Moffitt T.E., Robins L.N., Earls F., Silva P.A., 1993; Farrington D.P., 1991]. Было продемонстрировано, что если у 10−11-летних подростков преобладают проявления физической агрессии, то по мере взросления у подростков в возрасте 14−15 лет на первый план выходит вербальная агрессия. Можно отметить также, что в более младшем возрасте (10−11 лет) между разными формами агрессии существует довольно слабая дифференциация, т. е. различия между ними по частоте встречаемости невелики.
В возрасте же 14−15 лет между различными формами агрессии обнаруживаются более четкие и явные различия по частоте встречаемости. В раннем подростковом возрасте у мальчиков доминирует физическая агрессия, а у девочек вербальная агрессия. Однако уже в возрасте 12−13 лет как у мальчиков, так и у девочек наиболее выраженной оказывается такая форма проявления агрессии, как негативизм. В более старшем возрасте (14−15 лет) у мальчиков доминируют негативизм и вербальная агрессия, а у девочек — вербальная агрессия [С.В. Маркова, 2012]
Установлено, что у мальчиков имеются два пика проявления агрессии: 12 лет и 14−15 лет. У девочек также обнаруживаются два пика: 11 лет и 13 лет [Реан А.А., 2004].
Е.Г. Дозорцева в своих исследованиях указывает, что девочки-правонарушительницы проявляют больше отклонений от норм, у них чаще встречаются расстройства психики, чем у мальчиков. Так же и А. А. Реан полагает, что данный фактор можно считать гендерно специфическим [Реан А.А., 2016]. Английские психиатры также отмечают, что у девочек больше выражены психические нарушения, в том числе расстройства личности, тогда как для мальчиков характерны поведенческие расстройства [A. Jasper, C. Smith, S. Bailey, 1998].
Изучая причины девиантного поведения у 1302 мальчиков и 143 девочек, обвиняемых в совершении различных правонарушений, группа российских исследователей пришла к выводу, что девочки значительно чаще подвергались жестокому обращению внутри семьи, что к ним чаще применялся жесткий тип воспитания (46%, у мальчиков — 30%) с применением физического насилия (почти в 70% девочки испытывали физическое насилие в дошкольном и младшем школьном возрасте, аналогичный показатель у мальчиков около 50%).
В группе мальчиков, достоверно чаще (в 3 раза) встречалась перинатальная патология (возникшая во время беременности), с синдромом гиперактивности, задержкой психо-речевого развития, наблюдением у невролога и психиатра. Мальчики испытывали сложности в обучении и адаптации с начальной школы, что сопровождалось выраженными поведенческими нарушениями, с формированием к пубертатному возрасту расстройств влечений.
В группе девочек отмечалась достаточно благополучная адаптация в начальной школе, без выраженных поведенческих нарушений, с достаточно положительными социальными характеристиками. Переломным для девочек является начало подросткового периода и обучение в средней школе (11−12 лет). К началу подросткового периода у девочек отмечались нарушения поведения, снижение школьной успеваемости, что сопровождалось различного рода соматоэндокринной патологией, употреблением различных психоактивных веществ, совершением гетеро- и аутоагрессивных действий [В.Д. Бадмаева, И. А. Чибисова, С. С. Русинова, 2017].
Различия между уровнями преступности мужчин и женщин часто связывают с особенностями гендерной социализации. Нормативные эталоны, широко представленные в сознании социума, такого типа как: «девочка должна быть…» и «мальчик должен быть…» или же «настоящий мужчина должен», «настоящая женщина должна» побуждают ребенка оценивать себя с точки зрения соответствия данным эталонам.
В целом суждения, мнения и оценки окружающих относительно степени выраженности у человека гендерно-специфичных характеристик и особенностей его поведения как не соответствующего или соответствующего эталонам «женское» — «мужское» стимулируют его рефлексию: он сравнивает себя с эталонными моделями «настоящей» маскулинности и феминности.
Результат сравнения может удовлетворять человека или нет и отражаться на его отношении к себе. В случае недовольства человеку свойственно стремиться избавиться от качеств, не отвечающих типичному образу мужчины или женщины [Клецина И. С., 2005]. Существует понятие компенсаторная мужественность, под которой понимается совокупность качеств, с помощью которых мужчины вынуждены компенсировать свое несоответствие общепринятому стандарту мужественности [Н.К. Радина, А. А. Никитина., 2011].
З. В. Диянова считает, что оценка эталонов мужественности и женственности становится особенно жесткой у подростков, поскольку соответствие им приобретает особую значимость, являясь средством их самоутверждения среди сверстников. Сверстники больше влияют на поведение мальчиков, чем девочек. Несоответствующее гендерной роли поведение особенно сильно вредит популярности среди мальчиков [Диянова З. В., 1993].
Девочки подвергаются более жесткому социальному контролю, чем мальчики. Девочек учат избегать опасности, а мальчиков поощряют к рискованным действиям, сопряженным с опасностью, и, как следствие, к правонарушениям [Messerschmidt J., 1993].
Обращаясь к российской практике воспитания, исследователи отмечают, что чаще всего проявляют себя как сторонники поддержания гендерных различий отцы. От мальчиков отцы ожидают более строгого следования традиционным гендерным предписаниям и особенно критичны по отношению к их игре в куклы. Не принимают такие игры мальчиков 82% опрошенных отцов.
В раннем дошкольном возрасте девочки и мальчики одинаково охотно играют с машинками, кубиками, кухонной посудой, но разная реакция родителей на эти игры вызывает порой отчуждение и сегрегацию по половому признаку. В целом игры с «подходящей» игрушкой вызывают большое одобрение, но реакция родителей на игрушки, которые выбирают мальчики, более выражена. Если девочка играет с машинкой, то это воспринимается более спокойно, чем когда мальчик играет с куклой. В результате в 3 года более трех четвертей мальчиков просят гендерно-специфические игрушки в подарок на Новый год.
Отмечается также, что мальчиков и хвалят и ругают чаще, чем девочек. Родители, особенно отцы, больше обеспокоены, если их сыновья ведут себя как «маменькины сынки», чем когда их дочери ведут себя как сорванцы. Наблюдения показали, что матери, приводящие ребенка в детский сад, разговаривают с девочками и мальчиками по-разному: сыновьям дается больше прямых указаний, чаще используются глаголы, обозначающие действие (не шали, не бегай, не дерись), в речи, обращенной к девочке, чаще можно услышать ласковые слова, уговоры и увещания, используется больше эмоциональных обозначений (будь умницей; покажи, что ты умеешь делать).
Таким образом, стиль общения родителей с детьми способствует формированию у мальчиков навыков командования, а у девочек — вербальных способностей.
Педагоги и родители часто отмечают, что девочки более разговорчивые, а мальчики более напористые. Плач мальчика может считаться максимальным выражением беспомощности, что осуждается как родителями, так и окружающими. Мальчик может плакать только в очень серьезной и специфической ситуации, девочка — более часто и в самые разные моменты жизни [М.А. Радзивилова, 2010].
